Коммунистическую революцию сможет совершить только революционная коммунистическая партия.

В современном коммунистическом движении наметилась не совсем здоровая тенденция использования наследия классиков МЛ. С одной стороны догматизируются и не развиваются их оценки в области политэкономии и социальных процессов, а с другой стороны опыт партийного строительства партии нового типа игнорируется под предлогом кардинального изменения исторической ситуации. Хотя, в самом деле, современное коммунистическое движение страдает всеми теми же болячками что и СД движение в начале века: экономизм, кустарщина, тред-юнионизм.

Поэтому, думается, полезно внимательно прочитать сегодня "Что делать?", и использовать методологию этой работы, чтобы применить опыт строительства РСДРП В.И. Лениным для современных условиях, а где существует возможность взять за руководство к действию конкретные рекомендации по партстроительству. Ниже предлагаются некоторые соображения, возникшие у автора при прочтении этой ленинской работы.

Начну анализ современной политической ситуации и классовой расстановки сил с тех отличий, которые существуют между ситуацией в России начала века и современной.

Прежде всего, это крайняя нестабильность ситуации и отсутствие сегодня в стране власти заинтересованной в стабилизации, и сохранении, консервации ситуации и появление такой власти ближайшие год-полтора вряд ли предвидится. Во-первых, в силу кратковременности своего существования правящий режим не имеет глубоких корней в обществе и, соответственно, поэтому нет у него твердого внутреннего стержня. Во-вторых, ориентация и опора власти на компрадорскую буржуазию (о чем более подробно будет сказано ниже). В-третьих, те, кто у власти может быть бессознательно ощущают обвальный характер момента, его псевдостабильность. То, что происходит сейчас в стране, напоминает состояние струи водопада. После спокойного и уверенного, даже застойного течения, текущая масса срывается в глубокую, кажущуюся бездонной пропасть. В первый момент шок, страх, всевозможные турбуленции и завихрения, но вскоре падение приобретает некоторую равномерность и псевдостабилизированность. Кое-кто успокаивается и всячески гонит от себя мысль, что пропасть то в самом деле не бездонна (и что ждет нас при достижении дна?). Это особенно касается стагнирующей, вялошевелящейся оппозиции. Власть же удобно расположившись в свободном падении, осознает свой временный характер, и поэтому озабочена только одним - побольше хапнуть и вовремя свалить. Поэтому она особенно даже не утруждает себя борьбой с оппозицией, благо основная масса населения не созрела для взрыва. И потому властям вполне достаточно для своего сохранения запудривания мозгов через СМИ и периодического выпуска указов-страшилок, которые в конечном итоге не выполняются и тихо умирают. Они настолько увлечены своей основной хапательной функцией, что им некогда укреплять свои силовые органы, да и зачем делиться с кем-то, вкладывать наворованное в стабилизацию, когда знаешь, что скоро все накроется. Вот и получается сюрреалистическая картина, когда силовые органы власти в массе своей недовольны этой самой властью (за исключением высшего коррумпированного руководства этих органов). По этой причине власть и реагирует на угрозу своей устойчивости только тогда, когда она достигает критического уровня (расстрел БД, война в Чечне, терроризм), при этом реакция очень неуклюжая. Для оппозиции такое состояние власти имеет следующие особенности: с одной стороны - значительные возможности для легальной деятельности, которые сужаются лишь ненадолго в критических ситуациях (сентябрь - октябрь 1993 года). Но надо заметить, что и они используются оппозицией не полностью, она постоянно пугается своей тени, подчеркивая на каждом углу то, что она действует исключительно в рамках закона. С другой стороны отсутствие репрессивного давления со стороны власти, создает иллюзию того, что ее нетрудно сковырнуть, не прибегая к экстремальным мерам, только путем парламентской борьбы. Да и просто отсутствие такого давления расхолаживает оппозицию, делает ее аморфной (вследствие отсутствия естественного отбора в ее рядах). В результате оппозицию захлестывает мелкобуржуазная стихия. Вывод для коммуниста в такой ситуации - один: необходима крепкая, спаянная организация единомышленников революционеров-профессионалов, способных выстоять в этой стихии и не скатиться в крайности социал-демократизма с тред-юнионизмом или левацкого экстремизма. То есть даже в таких кардинально изменившихся условиях выводы Ленина о принципах партийного строительства в условиях буржуазного строя остаются актуальными.

Кроме того, не надо забывать слабость и бесхребетность власти с легкостью и в любой момент может перейти в свою противоположность - в кровавый террор (как в октябре 1993), или из-за ее спины может выползти правый фашистский экстремизм (как в Германии в 1933). И тогда без твердого профессионального костяка не выстоять, каким бы широким не было коммунистическое и социал-демократическое движение.

Напротив, в 1902 году власть стабильна как никогда, силовые органы преданы ей беззаветно и власть на них не скупится.

Эти и более фундаментальные отличия, о которых подробно сказано в предыдущих статьях, необходимо учитывать при анализе ситуации и в практических действиях.

Основное сходство положения в России 1902 и 1995 г. это наличие капиталистического строя с элементами назревающей революционной ситуации. Это, казалось бы, очевидное для большинства положение, не воспринимается многими руководителями современных коммунистов от Зюганова до Хабаровой. Во-первых, процесс капитализации шел так стремительно и его завершение только сейчас окончательно оформляется. И у многих заснувших при социализме, а проснувшихся при капитализме этот кульбит просто в голове не укладывается. Во-вторых, в массе людей еще сильны реставрационные настроения, которые лучше всего сформулированы в программе КПРФ, что для этой партии в силу ее мелкобуржуазности и панического страха перед революцией вполне естественно. Да и для зараженной вирусом мелкобуржуазности массы трудящихся вариант постепенного отката в несколько усовершенствованный социализм представляется наиболее желанным. Сложнее с некоторыми убежденными коммунистами их непризнание сложившейся социально-политической обстановки как буржуазного строя с буржуазной диктатурой и необходимости как единственного выхода революции для взятия власти трудящимися коренится в переоценке субъективного момента, в чрезмерной надежде на социалистическое сознание народа воспитанное за годы советской власти. Кроме того, над ними до сих пор довлеет (может быть подсознательно) нежелание признать временное поражение социализма и то, что это произошло по объективным причинам. В-третьих, часть коммунистов в силу неразвитости комтеории не представляют себе путей выхода из буржуазного строя иначе как в форме перехода к подновленному социализму (к более или менее коммунистичному чем в 1982, в зависимости от оттенка самих коммунистов), и по тому такой переход не мыслится ими как революция. В-четвертых, многие просто боятся революции, понимая ее со слов наших СМИ как кровавый переворот. При этом они напрочь забывают, что переход власти из рук одного класса к другому, в данном случае от буржуазии трудящимся, по определению является революцией, независимо от того, как произошел этот переход мирным путем или вооруженным. Кстати этим страхом обывателя исключительно ловко пользуется верхушка КПРФ для прикрытия своей буржуазной сущности, выдвинув лозунг, что еще одной революции Россия не выдержит, ловко подменяя понятия и отождествляя революцию с кровавым бунтом и гражданской войной. Существует еще одна точка зрения, что у нас еще не капитализм, а некое непонятное образование характеризующееся еще достаточно высоким уровнем обобществления. Однако власть в стране однозначно у буржуазии, которая стремится разобобществить и разворовать все остатки общенародной собственности.

Так вот наличие сформировавшихся капиталистических отношений у нас в стране является главным признаком заставляющим искать ответы на возникающие сегодня вопросы в исторически аналогичной ситуации начала века. Другое, что роднит ситуацию сложившеюся сейчас и в начале века, это политическая слабость буржуазии тогда и сегодня. Причины такой слабости в начале века общеизвестны, и на них подробно останавливаться не будем. А вот на состоянии современной вновь народившейся в России буржуазии остановиться необходимо. К сожалению сколько-нибудь серьезного анализа этой проблемы, да и вообще классовой расстановки сил на современном этапе никто не сделал.

Для решения поставленной задачи вернемся на десяток лет назад на зарю перестройки к моменту первых шагов контрреволюционного переворота. Зададимся вопросом, кто был заинтересован в реставрации буржуазного строя в нашей стране. Но прежде одно замечание относительно социалистического общества без которого не понять сущности произошедшего. Дело в том что фундаментальным отличием социализма от всех предыдущих формаций было то что государственное общественное управление на всех уровнях должно было осуществляться в интересах классов и общественных групп, которые являются основными объектами управления, то есть управление впервые должно осуществляться в интересах тех кем управляют, а не в интересах тех кто управляет, и этими управляемыми классами являются трудящиеся классы. В самом деле, раньше классы, стоящие у власти: рабовладельцы, феодалы, буржуазия - осуществляли управление эксплуатируемыми трудящимися классами в своих интересах. Для решения этой, никогда раньше не возникавшей задачи - управлять в интересах управляемых, был предназначен такой социальный инструмент трудящихся классов как диктатура пролетариата, то есть класса, во-первых, наиболее полно выражающего интересы трудящихся, при этом не сиюминутные, а долговременные, перспективные, во-вторых, в силу своего социального положения наименее подверженного разлагающему влиянию эксплуататорских классов. Однако сразу после Октября стало ясно, что не реально осуществить непосредственно пролетарское управление: кто-то должен работать в материальной сфере, да и для управления необходимы профессионалы. Стала складываться партийно-государственная система диктатуры пролетариата, которая должна была решить абсолютно новые, не имеющие аналогов в истории задачи социалистического общественного управления (в дополнение к обычным управленческим задачам). Первая: выявление того общественного интереса трудящихся, который необходимо сформулировать в виде конкретных общественных задач стоящих перед государством, на основе которых можно осуществлять планирование и управление. Вторая: подбор кадров ("кадры решают все") и формирование такого управленческого аппарата, который был бы заинтересован и был бы способен осуществлять управление в соответствии с интересами трудящихся. В первые годы Советской власти эти задачи были относительно легко разрешены следующими способами: во-первых, в конце XIX - начале ХХ века сформировалась мощная марксистско-ленинская научная база адекватная историческому моменту, позволившая партии выявить интересы трудящихся и сформулировать задачи стоявшие перед страной после революции, во-вторых, существовали закаленные в революционной борьбе и прошедшие жестокий отбор подполья, беззаветно преданные интересам трудящихся кадры; в-третьих, четко выдерживался принцип подбора новых кадров из пролетарской среды; в-четвертых, через партию и органы рабочего контроля оказывалось постоянное пролетарское давление на управленческий аппарат. Однако первый глубокий кризис поразил эту систему уже в тридцатые годы, резкий рост численности рабочего класса за счет крестьянства (захлестывание его мелкобуржуазной массой) в период индустриализации и коллективизации облегчили проникновение в управленческий аппарат буржуазных и мелкобуржуазных элементов, одновременно была усилена подрывная деятельность мирового империализма и белой эмиграции. Не без издержек с применением жестких мер (вплоть до репрессий к представителям надстроечных слоев общества) кризис был преодолен и "перестройка", которая была бы очень не кстати перед войной не состоялась. Однако все труднее и труднее становилось выполнять описанные выше две специфические задачи социалистического управления. И в итоге к началу горбостройки общество окончательно оказалось неспособным их выполнить. Во-первых, произошла полная дезориентация механизма определяющего цели и задачи системы управления, поскольку произошли огромные изменения в интересах тех слоев населения, которыми необходимо управлять. Во-вторых, ослабло влияние трудящихся масс на аппарат управления (полностью снято давление, обусловленное диктатурой пролетариата) да и сами трудящиеся массы отягченные излишней личной собственности и мечтой о мелкобуржуазном рае (подробнее смотри "Бумбараш-2017" за февраль 1994 г.), стали более снисходительно смотреть на извращения в сфере управления. Управленческий аппарат обособился, обюрократился, стал независимою кастой со своим специфическим интересом, который не совпадал с интересами тех слоев, которыми он должен был управлять, и это несовпадение все больше и больше усиливалось пока не достигло критического уровня. При этом старая социалистическая идеологическая установка, обязывала управленцев действовать в интересах трудящихся, а с другой стороны управленцы обладали только административной властью и не имели доступа к экономической, которая находилась в ведении государства. Из этого видно, что заинтересованными в капитализации в первую очередь были представители аппарата управления, заинтересованные стать частными собственниками, чтобы иметь возможность управлять в соответствии со своими интересами. Сильнее всего этот интерес выявился у представителей директорского корпуса. Они наносили мощнейшие удары по экономике изнутри в борьбе за свою самостоятельность, отвоевывая шаг за шагом все больше и больше свободы. При этом зачастую они действовали неосознанно, свято веря, что они действуют на благо социализма. В этом отношении особенно показательно выступление Кабаидзе на ХХ партконференции, где он обещал прогресс, и изобилие в обновленном социализме, если директору развяжут руки и дадут свободу действий. Дело еще в том, что директора являлись распорядителями, менеджерами целостных единиц общественного "капитала", который при буржуазном строе является стандартным капиталистическим субъектом. А у предприятий в силу естественных центростремительных тенденций и ошибочной экономической политики руководства страны, проводимой с 1965 года (ориентация на прибыль) появилась и стала резко усиливаться тенденция на капитализацию (превращение этих структурных единиц социалистической, общенародной собственности в капитал). Поэтому, когда сейчас слышу, что директорский корпус наиболее консервативен и почти весь стремится к социализму, верить этому нельзя - именно этот корпус и послужил ударным отрядом капитализаторов. Но как говорится: за что боролись на то и напоролись, сейчас из всех буржуазных элементов именно крупный капитал в производительных сферах оказался в самом наихудшем положении.

В причинах такого положения попробуем разобраться. В начале перестройки только два слоя однозначно и четко выражали экономические интересы капитализации - это директорский корпус (неосознанно) и криминально-спекулятивные элементы обслуживавшие капитал накопившийся в теневой сфере экономики. Другие же управленцы, работавшие в государственном и партийном аппарате, в силу своего положения вяло сопротивлялись центробежным капиталистическим тенденциям, стремясь реформировать экономику в рамках социализма, допуская некоторые подконтрольные элементы мелкой частной собственности (кооперативы). Да и демократическая интеллигенция воспевала рынок, зная о нем понаслышке с глянцевых обложек западных журналов, понимала его как экономические свободы и дополнительные блага, но с социалистическими гарантиями.

Итак, на момент предшествующий слому партийно-государственной советской социалистической системы мы имели следующую расстановку общественных сил:

- трудящиеся (рабочий класс, крестьянство, трудовая интеллигенция) отягчены излишней личной собственностью, стремящейся к возрастанию и превращению в мелкую частную собственность. Как следствие пролетарские инстинкты притуплены и молчаливое оправдание капитализации (авось и нам кое-что достанется);

- творческая и околотворческая интеллигенция, одурманенная блеском витрин западных супермаркетов, жаждущая свободы, но не желающая (подсознательно) терять социалистические гарантии;

- представители партийно-государственного аппарата по инерции упираются в силу своей включенности в госструктуру, но давление излишней личной собственности и других капитализирующих факторов делают их действия все более неискренними;

- директорский корпус - выражение интереса нарождающегося крупного капитала (подробнее смотри выше);

- криминально-спекулятивные элементы - наиболее активный и боевой отряд капитала (поскольку это уже действующий капитал);

- внешний общественный фактор - мировой капитал, заинтересованный развалить и ограбить СССР.

У всех этих сил, как видим, была мощнейшая антисоциалистическая направленность, которая предопределила реставрацию капитализма у нас в стране. Произошел слом советской партийно-государственной системы, началась приватизация общенародной собственности. Должен казалось бы пойти нормальный процесс капиталистического производства и воспроизводства с отчуждением прибавочной стоимости и извлечением прибыли, но не тут-то было. Оказалось, что извлечь прибавочную стоимость из нашего рабочего нет возможности - стоимость рабочей силы слишком высока, которая подскочила еще выше, как только были сняты идеологические ограничения социалистического аскетизма и работы ради светлого будущего (стал нормой лозунг: даешь сегодня потребительские нормы западного общества). Страна перестала производить, она стала только расходовать и перераспределять. Подробнее смотри в предыдущих статьях.

И первые, кто потребовал перераспределения в свою пользу, это как ни странно трудящиеся, произошла резкая переориентация произведенных средств из сферы накопления в сферу потребления. Сферы накопления средства, из которой шли на восстановление и развитие производства, практически не стало. Началось безбожное проедание того, что было накоплено.

Интеллигенция пошла на панель (и в прямом и в переносном смысле) и продается тем, кто больше заплатит, а те на кого денег не хватает глухо гундят о гибели Русской культуры.

Самые поразительные метаморфозы произошли с управленцами из партийно-государственного аппарата, с теми самыми, которые должны были управлять в интересах тех, кем они управляют. После крушения советской системы они лишились не только своих постов и теплых мест, но и цепей сковывавшей их социалистической идеологии. Вот кто оказался действительно свободными так это они. Наконец-то управленческая элита получила возможность управлять в своих собственных интересах, точнее в интересах своего собственного кармана. А поскольку она всегда находилась рядом с рычагами распределения ресурсов и обладала широкими связями, ее представителям не составило особого труда пересесть из кресел партийных и госорганов во вновь созданные госструктуры, коммерческие банки, МП, СП, АО, ТОО в самых сливочных областях экономики (в основном коммерции и перераспределения). При этом в этой своей деятельности они беззастенчиво срастаются с криминальными структурами. Это то самое, что сейчас принято называть номенклатурным реваншем. В основном они и представители криминального капитала и составляют основной костяк компрадорской буржуазии, определяющей на сегодня политику нашего государства.

А где же сейчас основной поборник буржуазных реформ - директорский корпус? Образно говоря на дне: их отпустили в свободное плавание, но у них на ногах гири их предприятий, которые оказались не приспособленными к рынку. Они думали, что им дадут свободу как при капитализме, а сохранят снабжение и межотраслевые связи как при социализме. Но не тут-то было: с одной стороны рабочий взбрыкивает, а с другой бывший номенклатурщик сидящий на распределении дерет три шкуры за то, что раньше обеспечивалось бесплатно, да и вообще неизвестно ради чего и как управлять при рынке. Вот директора и воют от такой жизни или делают проще - нахапают, что еще возможно и свалят, а на их место другой с той же целью. Вот и получается, что производственный капитал, приносящий во всем мире прибыль, у нас никому не нужен и используется только для разворовывания.

Нас сейчас чубайсики пытаются убедить, что происходит необходимый на данном этапе развития естественный процесс структурной перестройки с отмиранием нерентабельных и неконкурентоспособных предприятий. Но почему-то в черный список попали абсолютно все предприятия за исключением торгующих нефтью и газом, то есть ориентированных на продажу наших ресурсов. Причина такого положения кроется в специфике перераспределительных процессов идущих в нашем обществе. Дело в том, что процессы товарного обращения необходимые для функционирования капитала имеют устойчивый характер в нормальном буржуазном обществе с нормальным процессом воспроизводства. Но как мы видим, такого нормального процесса воспроизводства в нашей стране не существует. В таком случае стабилизирующим фактором могут служить некоторые внешние условия. Таким условием является выкачивание из нашей страны природных ресурсов. Именно выкачивание, а не продажа, поскольку эта продажа осуществляется по ценам заведомо значительно ниже мировых. При этом общеизвестно, что наши полезные ископаемые из-за сложных климатических и геологических условий имеют стоимость выше мировой. Кроме того, наши горе экономисты и вся пишущая на эти темы братия напрочь забыла, что полезные ископаемые стоят ровно столько, сколько вложено в них человеческого труда, а сами по себе дармовой стоимостью они не обладают. Поэтому кажущаяся даровость наших недр лишь до тех пор, пока не износится окончательно техника при помощи, которой добывают, и не разрушится окончательно инфраструктура добычи и переработки, а этого осталось ждать очень недолго. Проще говоря, стоимость наших полезных ископаемых это стоимость (складывавшаяся из прибавочного труда) вложенная нашими отцами и дедами в средства добычи, переработки и доставки, а сегодняшний рабочий всего лишь переносит эту стоимость на добытый продукт, а сам в силу высокой стоимости своей рабочей силы ничего не добавляет. То есть происходит выкачивание стоимости запасенной в основных средствах добывающей промышленности и смежных отраслей на запад. Именно этот поток стоимости в отсутствие стабильного воспроизводства стабилизирует наш псевдорынок. По этой причине компрадорская буржуазия и определяет в нашей стране экономическую политику. Она как раз и находится рядом с этим потоком, регулируя его и по возможности пуская ручейки стоимости утекающей из страны в свой карман (который по большей мере располагается в западных банках). А поскольку за выкаченные из нас ресурсы запад расплачивается своим второсортным залежалым ширпотребом другая часть компрадорской буржуазии сидит на регулировании потока этих товаров в нашу страну и тоже от него кормится. Да и трудовому люду перепадает - создается изобилие импорта (голубой мечты российского потребителя) на прилавках, правда при этом гробится отечественное сельское хозяйство и легкая промышленность, но для управленца-компрадора действующего в интересах своего кармана потеря невелика. При этом надо особо отметить, что иначе как перекачивая стоимость, запасенную в наших основных средствах, на запад ее невозможно трансформировать (хотя бы частично) в заветный для обывателя ширпотреб и желанный для буржуя компрадора активный конвертируемый капитал. Таких механизмов в советской экономике в принципе не могло существовать и создать их срочно тоже оказалось невозможно, да и ни кто не озаботился этой проблемой (поскольку о ней и не подозревали "отцы реформ", и вряд ли сейчас подозревают).

Итак, общенародная собственность трансформированная ныне в национальный капитал (его постоянную составляющую), являющийся единственно реальным капиталом нашей страны (поскольку переменный капитал - рабочая сила слишком дорог), уничтожается, точнее, растранжиривается по трем основным направлениям:

- утекает на запад;

- оседает в карманах компрадоров, создавая новый вторичный капитал, зачастую непроизводительный, на который так уповают горе-экономисты из правительства, что он наконец-то будет инвестироваться в производственные отрасли. То есть туда откуда его украли: воры усовестятся и отдадут награбленное;

- крохи с барского стола перепадают трудящимся, создавая для него иллюзию приличной жизни: полных магазинов и т.д. По этой причине не происходит пока всеобщего обнищания масс - того фактора, которого не достает для полноценной революционной ситуации. Здесь есть необходимость сделать отступление и пристальнее рассмотреть, что же из себя представляют сегодня трудящиеся? К этой категории можно причислить рабочий класс, трудовое крестьянство, трудовую интеллигенцию, работников сферы обслуживания, работающих по найму, сюда необходимо отнести пенсионеров (ранее относившихся к перечисленным выше категориям трудящихся), поскольку они существуют как бы на отложенную зарплату, получаемую в виде пенсии. До перестройки все эти социальные категории можно было однозначно отнести к трудящимся, однако в процессе капитализации нашего общества происходит расслоение трудящихся и этот процесс сейчас в самом разгаре. Кроме того, процесс расслоения имеет не всегда однонаправленный характер. Группы трудящихся переходящие в мелкобуржуазные слои, в огромном большинстве случаев разоряясь, возвращаются обратно в наемные работники, и так происходит постоянно. Это означает, что слой трудящихся и так достаточно сложный в своей статической структуре нельзя рассматривать как стабилизированную систему. Этот слой находится в очень сложном динамическом турбулентном движении, основные течения и потоки которого мы попытаемся вычленить. Итак, на начало перестройки мы имели относительно однородный слой трудящихся отягченный излишней личной собственностью и уже в силу этого имеющий тенденцию к обуржуазиванию, что означает, во-первых, стремление самим (в особенности наиболее активным представителям) реализовать свою личную собственность в качестве частной и превратиться в мелких буржуа. Во-вторых, те кто не в состоянии превратиться в буржуйчиков оправдывали и поддерживали это превращение в других, поскольку в тайне лелеют надежду на подобное превращение и для себя. Отсюда молчаливое попустительство преступности. По этой причине трудящаяся масса не воспрепятствовала капитализации страны, хотя она не в ее интересах. При этом все слои трудящихся были заражены сиюминутной мечтой о мелкобуржуазном рае, и не было ни одного, даже относительно небольшого слоя готового и способного противостоять мелкобуржуазному дурману, как это было в 1917 году, когда в мелкобуржуазной крестьянской массе был относительно небольшой слой пролетариата, имевший четкую антикапиталистическую направленность. Если в материальном отношении трудящиеся в преддверии перестройки были в относительно равных условиях (еще раз напомню, что имеются в виду реально трудящиеся, а не управленческие и элитно-интеллигентские слои), то стартовая позиция, в зависимости от ряда обстоятельств, сильно отличалась. Эти отличия имели несколько оснований: во-первых, возрастные отличия - как минимум три группы:

- активная молодежь способная приспособиться к условиям капитализма, надеющаяся занять в новых условиях достаточно приличное место, в меньшей степени, чем старшие поколения обремененное идеологическими и нравственными (социалистическими) ограничениями, правда, в материальном отношении она наименее обеспечена;

- среднее поколение, приобретшее определенный уровень стабильности, имеющее свою семью, обладающее определенной личной собственностью (квартира, обстановка, садовый участок). Представители этого поколения имеют определенную профессию и достигли в ней некоторого совершенства. Имеющаяся у этого слоя излишняя личная собственность предрасполагала его к оправданию капитализации в надежде трансформировать эту личную собственность в частную, и перейти в разряд мелких буржуа;

- старшее поколение - наиболее консервативное, просто в силу своего возраста, меньше всего обеспеченное, поскольку они все отдали, чтобы поднять своих детей, уверенное в том, что государство обеспечит им приличную старость. Естественно, что этот слой был наименее подготовлен к реставрации капитализма в нашей стране. С другой стороны, этот слой социально наименее активен. Понятно, что за перестроечное капитализаторское десятилетие произошло уменьшение и ослабление последнего слоя. то же самое можно сказать и о первом слое, но если последний слой просто физически уничтожался, то первый слой ослабевал из-за оттока молодых трудящихся в мелкобуржуазную полукриминальную среду, в которой легче прижиться активным не обремененным нравственными ограничениями молодым людям (челноки, ларечники, мелкий рэкет и т.д.).

Во-вторых, профессиональные различия: существует ряд профессий способных существовать в системе индивидуальной и слабо кооперированной трудовой деятельности и имеющие высокий спрос на современном рынке, работники этих профессий имеют даже по найму очень приличный доход (то есть их рабочая сила продается значительно выше ее стоимости), и таким образом они участвуют в эксплуатации чужого труда. В тоже время большинство профессий этим свойством не обладает.

В-третьих, существовал ограниченный круг предприятий относящихся к так называемой сливочной категории производств (также и сферы обслуживания), которые обеспечивали своим работникам, в силу своего привилегированного положения на рынке исключительно высокие доходы.

В процессе капитализации более или менее однородная масса трудящихся стала резко расслаиваться на мелкобуржуазные и пролетарские слои. Это расслоение происходит на фоне резкого падения производства, а значит и резкого уменьшения численности производящих слоев, то есть часть трудящихся принудительно выталкивается из производственной сферы, и практически не происходит пополнение этой сферы новыми кадрами. Теперь можно выяснить из кого формируются мелкобуржуазные слои.

Во-первых, в мелкое предпринимательство идет наиболее активная составляющая трудящихся, которая сегодня на производстве, если оно не сливочное реализовать себя (а под этим на сегодня понимается только одно - хорошо заработать) не может. А это, прежде всего молодежь.

Во-вторых, практически вся сфера обслуживания раздробленная в ходе перестройки превратилась в вотчину мелкой буржуазии, и даже те, кого в этой сфере нанимают, участвуют в прибылях.

В-третьих, представители сливочных производств и профессий могут быть причислены к слою мелкой буржуазии, так как нанимающая их крупная буржуазия достаточно щедро делится с ними своими доходами.

Как видно слой мелкой буржуазии очень широк и даже не понятно, откуда в нормальной экономике может взяться столько прибавочной стоимости, чтобы ее питать? Как было указано выше у нас это возможно только за счет разграбления накопленного за время социалистического строительства прибавочного труда.

А в слой, имеющий тенденцию к пролетаризации, перешла меньшая часть трудящихся, поскольку кроме обуржуазившейся части трудящихся от нее отпали также деклассированные слои пенсионеров полностью зависящих от милости властей и обреченные этими властями на быстрое вымирание. Но и этот пролетализирующийся слой власти умело разобщают, а где необходимо подкупают, благо еще не разворованного добра в стране пока хватает (но надолго ли?). Так что в пролетариат, доросший до осознания своего коренного интереса, этот слой еще не превратился, хотя это только вопрос времени. Действительного обнищания достигли пока еще относительно небольшая группа не способная приспособиться к капитализации малоактивная часть трудящихся. Активная часть как ей кажется перешла в категорию мелких буржуа (но надолго ли?), средний слой кое-как поддерживается на плаву и тешится иллюзией на улучшение экономической обстановки, в которой все достигнут уровня мелких буржуа. То есть, массового обнищания в стране пока нет (на это важно указать как на компонент революционной ситуации). Это создает возможность капиталу править в нашей стране, практически не прилагая усилий, почти в полном вакууме власти. Верхи не только не могут управлять по старому, но, вообще, похоже, не способны управлять: чего стоят одни только заявления гайдариков, что рынок самоорганизует все, как только его введут и поэтому, чем меньше вмешательство государства тем лучше.

Капитал как бы даже и не эксплуатирует наемных работников, поскольку они нужны ему только для переноса стоимости запасенной в основных средствах, которую он высасывает из страны отстегивая из этой стоимости крохи на подкуп трудящихся, которые являются совокупными эксплуататорами. Но если развитый запад высасывает стоимость из развивающихся стран, и западные рабочие являются совокупными эксплуататорами третьего мира, то наш рабочий под руководством национальной и компрадорской буржуазии грабит собственную страну не сознавая того, что, в конечном счете, получая крохи с барского стола, он грабит себя, поскольку завтра работать ему будет не на чем. А восстанавливать разрушенную экономику придется ему самому, и придется делать это в самое ближайшее время. И очень быстро появится действительный пролетариат. Конечно, страшно сознавать, что для того чтобы появился действительно активный слой трудящихся пролетариев способных осознать свой прогрессивный интерес, заключающийся в необходимости перехода к мировой коммунистической системе, страна должна дойти до низшей точки распада, до всеобщего обнищания, но похоже иного пути история нам не предоставит.

- конечно, что-то перепадает и распорядителям разваливаемого национального капитала - директорскому корпусу, чтобы они не очень верещали.

Теперь несколько разобравшись в социально-классовой расстановке сил, можно разобраться в причинах и характере слабости буржуазии. Их несколько:

- кратковременность развития;

- компрадорский характер доминирующих слоев буржуазии, полная зависимость от потока стоимости текущего на запад и ввоза обратно ширпотреба;

- противоречие между компрадорской буржуазией и национальным капиталом, который она грабит в первую очередь, полная зависимость национальной буржуазии от произвола прозападно настроенного чиновничества;

- отсутствие сущностной опоры в силовых органах;

Вывод: власть у компрадорской буржуазии не потому, что она ее крепко держит или способна удержать, а скорее из-за вакуума власти, отсутствия сил способных взять эту власть удержать ее и употребить во благо народа (при этом необходимо понять, что на сегодня благо для народа, а что зло). То есть опять во весь рост встает задача управлять в интересах тех кем управляют, при этом задача усложнилась неимоверно.

Теперь подробнее о состоянии государственной власти. Любая власть имеет четыре функции:

- целеполагания и долгосрочного планирования;

- организационно-распорядительную;

- стимулирующую;

Как ясно из выше сказанного об обвальном характере современного состояния нашего общества, серьезной способности выполнить первую функцию у нынешних властей нет, да оно и боится заглядывать сколь-нибудь далеко вперед, поскольку при честном взгляде, оно может увидеть только крах, проводимой им политики. От того-то все эти маразматические метания из крайности в крайность законодательной и "указательной" (президентской) властей. Поэтому на их фоне значительно приличнее выглядит правительство, занимающееся хозяйственной текучкой, решающее сиюминутные задачи и не заглядывающее далеко в будущее. С другой стороны настоящая цель сегодняшней власти реально обслуживающей интересы компрадорской буржуазии и не может быть ею внятно сформулирована, а тем более высказана вслух, поскольку она антигосударственна и противоречит национальным интересам России. Их цель - обогащение, перераспределение национального богатства в пользу компрадоров пускай даже путем разрушения и даже полного уничтожения нашей страны, при помощи заинтересованного в нашем разрушении запада, выкачивающего из нас ресурсы. И поэтому чем выше коэффициент дебилизма, беспринципности, патологической лживости у представителей властных органов выполняющих первую функцию тем лучше для компрадорской буржуазии и ее забугорных покровителей.

Вторую функцию выполняет широкий слой управленцев-прагматиков от правительства до администрации района, которые вышли из того же слоя советских партгосслужащих, которые и составили костяк компрадорской буржуазии. И блюдут они интересы этих своих кровных родственников, прежде всего. Их задача так организовать общественно-экономические процессы, чтобы создать условия наибольшего благоприятствования для обогащения компрадоров. За что они и получают хорошие оклады, огромные взятки, и в конечном итоге теплые места в коммерческих структурах. При этом они, на сколько это возможно, стараются сдержать недовольство других слоев общества, где кнутом, а где пряником.

Именно кнут и пряник являются основными методами в выполнении третьей функции госуправления. Роль кнута выполняют силовые органы власти: МВД, ФСБ, ВС, судебная система (надо добавить, что сейчас создается силовая структура, находящаяся в непосредственном подчинении у капитала - это частные охранные структуры). Роль пряника в основном выполняют средства массовой информации, которые уже практически полностью перешли под контроль компрадорской буржуазии и находятся у нее на содержании. О силовых органах выше было коротко сказано. У силовых органов при советской власти была выработана нормальная для таких органов линия поведения, при которой цели и задачи всегда устанавливаются вышестоящими органами, и приказ обсуждению не подлежит. И даже все усилия демократов по развалу силовых структур не сломили этой установки. То есть несмотря на недостаточное материальное содержание эти органы действуют согласно своим обязанностями перед властью, хотя это все больше и больше расходится как с корпоративным интересом (направленным на защиту, прежде всего национальных интересов) так и с установками личного состава воспитанного (при всех издержках этого воспитания) как защитники интересов трудового народа. А в отношении вооруженных сил глухое недовольство властью усугубляется тем, что интересы ВС и ВПК тесно связаны, а ВПК по известным причинам подвергается наиболее разрушительному воздействию со стороны компрадоров и их покровителей на западе. Как долго сможет существовать такое противоречивое состояние силовых органов неизвестно.

Теперь, исходя из проведенного выше анализа, можно более четко определить место партий и общественных движений в общественно политической ситуации и понять, чьи интересы они выражают.

Четыре крупных блока, в которых имеется масса оттенков, а также некоторые партии могут в силу своей расплывчатости колебаться между разными группами:

1. Партии, выражающие интересы компрадорской буржуазии и западного капитала. Это, прежде всего Выброс, ПЭС Борового и им подобные, которые естественно в прямую не провозглашают распродажу страны, их основной тезис - это экономическая свобода, свободный рынок, а уж механизм выкачивания из ослабленной страны ресурсов запад хорошо отработал и в условиях свободной конкуренции он не встретит для этого препятствий. Интересное явление представляет создаваемое сейчас проправительственное движение НДР, его с небольшими поправками можно отнести к первой категории. Это движение выражает интерес запада и крупных компрадоров (в основном банковский капитал) стабилизировать начинающий давать сбои поток ресурсов и стоимости на запад. При этом основной из задач этого движения является сглаживание противоречий между компрадорами и национальным капиталом, поскольку загнанный в угол национальный капитал все больше краснеет и коричневеет, а этого запад очень боится.

2. Партии национального капитала - ЛДПР, ДПР, КПРФ, СПТ, аграрии и т.д. (сюда можно отнести даже баркашовцев). Как видим, в эту категорию входят партии очень широкого спектра от откровенных фашистов до социал-демократов, скрывающихся под маркой коммунистов и еврокоммунистов. С фашистами (и более мягкой их модификацией - ЛДПР) все ясно. Это последовательно буржуазные партии осознанно или неосознанно понимающие, что капитализм в нашей стране только за счет внутренних ресурсов развиваться не способен и поэтому делающие ставку на внешнюю экспансию и перекладывающие вину за катаклизмы у нас на инородцев. При этом важно отметить, что свою буржуазную сущность они прикрывают заботой об интересах трудящихся коренной национальности, обещанием построить социализм (или нечто подобное по социальной защищенности) в своей стране за счет трудящихся других стран или народов. Поэтому эти партии находят поддержку с среде развращенных излишней личной собственностью трудящихся масс.

Особый интерес для нас представляет анализ партий из этой группы считающих себя коммунистическими или социалистическими и прежде всего КПРФ. КПРФ - крупнейшая из реально существующих и действующих партий - является исключительно неоднородной общественно-политической структурой. В ней можно выделить как минимум три взаимно проникающих слоя: во-первых, членская база, перешедшая по наследству КПРФ от КПСС. Это старые коммунисты пенсионеры, организованные с доперестроечных времен в ТПО (что очень облегчило организационное строительство). Определенную роль сыграл не только возрастной консерватизм, но и организационный консерватизм, поскольку большая часть интеллигенции вступала в КПСС с большим трудом, и если при этом не имелось оснований ненавидеть партию, то человеку расставаться с тем на что затрачено столько усилий очень трудно несмотря на всю антикоммунистическую пропаганду. Эта наиболее массовая, консервативная часть КПРФ имеет очень важное свойство, сохраненное со старых времен - некритическое отношение к директивам сверху, полное доверие идеологическим установкам, идущим от ЦК. Во-вторых, активная сознательная, в основном коммунистически настроенная, часть. Многие из ее представителей начали свою деятельность еще, когда КПРФ не была разрешена и работали в различных партиях социалистической ориентации (по нашей классификации) РКРП, РПК и т.д., однако в силу ряда причин объективного и субъективного характера, основная из которых стремление объединиться в сильную единую партию, они перешли в КПРФ. Эта часть представляет собой основной костяк среднего звена активистов партии. Они постоянно борются с основной буржуазной линией руководства КПРФ на пленумах и съездах, наивно надеясь таким образом изменить эту линию, и бурно радуясь, когда им удается изменить хотя бы слово или запятую в программных и руководящих документах. И в конечном итоге получается, что эти честные и достойные коммунисты против своей воли содействуют линии проводимой руководством. В-третьих, руководство КПРФ, состоящее в большинстве своем из бывшей номенклатуры КПСС и в силу этого не способное подняться до осознания реальных интересов трудового народа. Но при этом они прекрасно понимают и в результате выражают интересы крупного национального капитала, того самого директорского корпуса, который оказался в самом худшем (из буржуазных слоев) положении. Надо сказать, что в некоторых сиюминутных тактических моментах интересы крупной национальной буржуазии совпадают с интересами трудящихся. Крупная промышленность для буржуя - это капитал, а для рабочего это место его работы, естественно ни тот ни другой не заинтересованы в уничтожении этих средств производства. С другой стороны крупная промышленность особенно ВПК не может безболезненно приспособиться к рынку, поэтому в директорском корпусе так сильна ностальгия по социалистической системе распределения, которая давала определенные гарантии бесперебойной работы предприятий. Хотя свободой распоряжаться произведенным продуктом директора-буржуи никогда не поступятся. Именно в силу тактического совпадения сиюминутных интересов трудящихся и крупного национального капитала и легкого розового флера окружающего директорский корпус и оказалось возможным устойчивое существование партии с таким разнородным по своей социальной ориентированности составом. Кроме того, не надо забывать, что национальный капитал подпитывающий материально верхушку КПРФ тем самым упрощает ей задачу манипулирования всей партией. Еще одна иллюзия, которая старательно культивируется верхушкой КПРФ, это то, что чем больше количественно компартия, тем для нее лучше. Этот критерий достался нам в наследство от развитого социализма и для периода реставрированного капитализма уже не подходит. История учит, для того чтобы трудящиеся взяли власть коммунистическая партия, должна быть не многочисленной, а в первую очередь идеологически спаянной, партией единомышленников и при этом реально работающих революционеров. Массовость же нужна верхушке КПРФ, для того чтобы пробраться к власти но в рамках буржуазного строя, то есть парламентским путем, и для них идеал партии - это парламентская партия с размытой идеологией с максимально широким представительством от всех социальных слоев. Очень неплохо определил сущность верхушки КПРФ Борис Федоров в своей статье "Зачем нас пугают коммунистами" МК от 24.05.95. Хочется обратить внимание на одну историческую аналогию: в Германии в первой четверти двадцатого века социал-демократы были очень сильны и являлись основными выразителями ущемленного в результате Версальского мира крупного национального капитала, в основном ВПК, но этот капитал быстренько изменил эсдекам, как только нашел более рьяного выразителя своих интересов в 33 году. Об этом не надо забывать г-ну Зюганову со товарищи, а настоящие коммунисты в КПРФ должны осознать, что на их плечах к власти может прийти фашизм. Но пока КПРФ объективно работает на стабилизацию буржуазного строя, она всячески пытается всячески смягчить противоречия и представить так, что возможен национальный капитализм с человеческим лицом хотя бы на определенном переходном этапе развития исходя при этом из совершенно неверной и опаснейшей посылки, что возможно при посредстве ряда эволюционных этапов все большего осоциалистичивания вернуть власть трудящимся, применяя при этом мирные методы и в первую очередь парламентскую борьбу. Как бы о том ни мечтал г-н Зюганов но мирно буржуазия власть не отдаст и чем долее длится ее власть тем сильнее она становится и тем с большей силой и яростью она будет отбиваться. Чем позже произойдет неминуемый революционный взрыв, тем страшнее он будет. А с другой стороны каждый новый день пребывания буржуазии у власти, в нашей стране исходя из вышесказанного это дополнительные выкачанные ресурсы, уничтоженные основные средства и производительные силы. Чем дольше буржуи у власти, чему способствует КПРФ, тем в большую разруху погружается страна. КПРФ дает возможность капиталу с большей тщательностью высосать все соки из страны. Поэтому вывод один, чем быстрее созреет революционная ситуация, при этом будет создана (как субъективная предпосылка) революционная коммунистическая партия, и чем быстрее она разрешится победоносной коммунистической революцией, тем будет лучше для страны и в плане сохранения хоть каких-то остатков экономики от разграбления, так и в плане меньшей катастрофичности самого революционного процесса. Может быть это жестоко, но "чем хуже - тем лучше" - это лозунг момента. То есть, чем быстрее существующая власть приведет народ к обнищанию, тем лучше для России.

3. Социалистические партии, выражающие сиюминутные интересы трудящихся производительных слоев, сюда входит весь спектр левее КПРФ: РКРП, СК, РПК, ВКПБ, Большевистская платформа и т.д. Это партии вышедшие из коммунистической оппозиции КПСС. Они характеризуются рядом черт, во-первых, их много, но они относительно малочисленны и в основном состоят из активистов, в них процветает вождизм и конкуренция лидеров по малопринципиальным вопросам. В их рядах мало представителей рабочих. Во-вторых, основной их характеристикой является то, что по их мнению интерес трудового народа состоит в реставрации модернизированного в соответствии с текущим моментом социалистического общества. Эта задача выдвигается как стратегическая: реставрируем социализм, а уж там посмотрим, что дальше делать. Поэтому и представляют этот реставрированный социализм эти партии по разному, в диапазоне от мелкорыночного до казарменно-мобилизационного. Справедливости ради надо заметить, что восстановление социализма в той или иной форме в процессе Коммунистической революции в качестве переходного этапа неминуемо, но это должно быть лишь тактической промежуточной задачей, и форма такого восстановления должна диктоваться сверхзадачей - построением Коммунизма.

4. Истинно коммунистические партии, выражающие интересы будущего пролетариата и всего человечества в построении Коммунизма. К сожалению таких партий еще не видно. Собственно, для того, чтобы понять какой должна быть новая коммунистическая партия и затевался весь этот труд.

Сентябрь 1995 г.
Сахонько Е.Б.